Таинственная Смуглая леди шекспировских сонетов… Едва ли можно оспорить тот факт, что она действительно существовала в жизни великого англичанина. Но кем все-таки была та, что вызвала такую страсть в сердце поэта?
Долгое время Смуглой леди литературоведы называли Мэри (или Молл) Фиттон. Эту очаровательную девушку назначили ко двору в 1595 году, когда ей исполнилось семнадцать. Став фрейлиной королевы Елизаветы, Мэри сопровождала ее на спектакли. По некоторым предположениям, с Вильямом Шекспиром она встретилась на одном из придворных празднеств.
Весьма возможно, что рождению удивительных шекспировских образов – Беатриче и Розалинды – мы обязаны именно Мэри Фиттон. В своих сонетах поэт, обладавший, кстати, по воспоминаниям современников, весьма привлекательной внешностью и статным сложением, жаловался на ее неверность и легкомыслие, изображая Смуглую леди бесстыдной кокеткой.
Я клялся в доброте твоей не раз,
В твоей любви и верности глубокой.
Я ослеплял зрачки пристрастных глаз,
Дабы не видеть твоего порока.
Я клялся: ты правдива и чиста, –
И черной ложью осквернил уста.
Тем не менее за эту даму Шекспир мог бы без сожаления отдать свою жизнь. Во всяком случае, в таком роковом заблуждении долгое время находились исследователи…
Между тем судьба Мэри Фиттон оказалась весьма трагической, а репутация – запятнанной: в 1600 году она родила внебрачного сына от сластолюбивого графа Пембрука (предположительно шекспировского друга и покровителя), который, судя по всему, и не собирался жениться на ней. Королева, узнав о случившемся, удалила Мэри из дворца, а предавшего ее возлюбленного отправила в тюрьму. Даже после этого он отказывался сочетаться браком с осчастливленной им пассией, считая ее неподходящей парой. Лишь после смерти строгой Елизаветы его вновь приблизил ко двору Яков I, обожавший милых юношей, и граф наконец-то женился на богатой наследнице.
А что же Мэри, якобы Смуглая и коварная леди? Вернувшись в родительское поместье опозоренной и униженной, она долго не могла прийти в себя. Первого, того несчастного ребенка, она потеряла. Потом родила двух внебрачных детей (урок явно не пошел ей впрок!) от адмирала Ричарда Ливсона, и незадолго до рождения одного из них поспешно вышла замуж. Была ли коварной соблазнительницей эта женщина, пострадавшая в результате своей излишней доверчивости? Скорее всего, нет. Да и была ли она той самой Смуглой леди, запечатленной в сонетах Шекспира? Довольно поздно обнаруженный портрет Мэри отвечает отрицательно на этот вопрос: у нее каштановые волосы и светлый цвет лица.
А вот о чем говорят изыскания профессора А. Роуза, историка и литературоведа. Еще при Генрихе VIII, отце Елизаветы, в Англию из Венеции приехала итальянская семья музыкантов Бассано, служившая при королевском дворе. Глава семейства скончался в 1576 году, оставив жену и малолетних дочерей. Одну из них звали Эмилией. В 1587-м, после смерти матери, ей, семнадцатилетней, пришлось самой зарабатывать себе на жизнь. Все, чем обладала эта девушка, – на редкость смуглая кожа и неплохие музыкальные способности. Вскоре юная итальянка стала любовницей стареющего лорда Хенсдона Чемберлена – двоюродного брата самой Елизаветы. С нею королева обошлась мягче: узнав о беременности Эмилии, ее спешно выдали замуж за сына другого придворного музыканта. Звали его Вильям Ланье.
Именно лорд Чемберлен еще в 1564 году собрал труппу актеров для придворного театра. Спустя тридцать лет видное место в этой труппе заняли Шекспир и его друг Ричард Бербедж. Скорее всего, как раз в это время драматург встретился со Смуглой леди. Ей исполнилось двадцать четыре года, Шекспиру – тридцать лет.
Некоторые вообще склонны считать, что Шекспира не существовало как такового, автором же многочисленных пьес и сонетов являлись разные люди из высшего общества. Имеется даже версия, что под его именем скрывалась сама… королева Елизавета I. А если автором прекрасных сонетов была все-таки женщина, тогда объяснима их странная адресованность мужчине, долгие годы смущавшая литературоведов…
Впрочем, творения Шекспира гениальны, кто бы их ни написал. А Смуглая леди? Она существовала на этой земле. Под именем Мэри или Эмилии – так ли это важно нам, читателям, соприкоснувшимся с глубиной шекспировских страстей?
Пусть наша память,
Пробежавши вспять
Пятьсот кругов, что солнце очертило,
Сумеет в древней книге отыскать
Запечатленный в слове лик твой милый.