Ее роман «Чувство и чувствительность» сперва предназначался для чтения вслух в кругу семьи. Но брат, Генри, взял на себя труд помочь с публикацией. Осторожный издатель, принимая рукопись неизвестного писателя, к тому же леди, не хотел рисковать. Поэтому поставил условие: в случае неудачи сочинительница возместит ему убытки. Джейн Остен даже откладывала деньги на такой случай…
Роман был распродан за двадцать месяцев, принеся издателю немалый доход – такой, что через два года тот выпустил книгу повторно. Но никто, кроме самых близких, не знал, кто же скрывается под словом «леди», означенным на обложке. Не раскрыли ее имени и первые рецензенты, даже не предполагавшие автобиографичность романа. В первую очередь она проявилась в образах двух девушек, и внешне, и внутренне похожих на Джейн Остен и ее сестру Кассандру. Отныне трогательные пары таких сестер пройдут и по страницам других книг писательницы.
Самая, пожалуй, популярная из них – «Гордость и предубеждение». Роман этот известен нашим соотечественникам хотя бы по весьма удачной его экранизации, в которой взаимное чувство главных героев – Элизабет Беннет и мистера Дарси – развивается на фоне изысканных декораций георгианской эпохи. Эта картина признана одной из лучших английских телевизионных лент и удостоена престижной национальной премии.
В какой атмосфере росла будущая писательница? «Все, что известно о Джейн Остен, можно уместить в ореховой скорлупке» – такую фразу можно встретить в одном из учебников, по которому британские школьники готовятся к экзамену по английской литературе. Ее сестра Кассандра, стремясь уберечь имя Джейн от досужих вымыслов и ненужных сплетен, уничтожила значительную часть ее переписки, а ведь сестры переписывались все время, что жили врозь…
Но кое-что все-таки известно. Ее мать, жена учителя, приходского священника Джорджа Остена из заштатного городка Стивентона, родила восьмерых детей и к тридцати годам превратилась в «пожилую леди». Девочек в семье учили бояться расточительства; они умели смастерить лоскутное одеяло из обрезков материи или приготовить сдобный пудинг из черствых сухарей, знали, как ухаживать за домашней птицей и овощными грядками. Отец знакомил их с иностранными языками и античной литературой, привив детям любовь к чтению благодаря своей большой библиотеке. Несколько раз Джейн с Кассандрой отправляли на учебу то в школу, то в пансион, но всегда все завершалось одним и тем же – возвращением к дому, т. к. вдали от него сестры болели и физически, и морально. Рисованию, игре на фортепиано Джейн научилась в домашней обстановке. Писать стала в четырнадцать…
Вот какой предстала юная Джейн перед Филадельфией Уолтер, дальней родственницей Остенов: «Вчера познакомилась с двумя моими кузинами… Младшая (Джейн) очень похожа на своего брата Генри, совсем некрасивая и очень чопорная… Вчера все они провели день у нас, и чем больше я вижу Кассандру, тем больше ею восхищаюсь, а Джейн странная и неестественная». Некая миссис Митфорд утверждала совсем противоположное: Джейн – «самая очаровательная, глупенькая и кокетливая стрекоза и охотница за женихами».
В общей сложности писательница работала над текстом своего лучшего романа семнадцать лет. Можно только предполагать, как именно…
«Лишь в XIX веке женщина по-настоящему вступает в литературную жизнь и осмеливается претендовать на удобства, которые в настоящее время естественны и необходимы, – пишет польский исследователь Ян Парандовский в своем уникальном сочинении «Алхимия слова». – Раньше же, если она и отваживалась писать, то вела себя, как Джейн Остен, которая, сидя в гостиной родительского дома, каждый раз стыдливо прикрывала рукопись, стоило войти кому-нибудь постороннему».
В семье будущей знаменитости далеко не все родные знали, что Джейн занимается сочинительством. Она же оберегала свою тайну при помощи скрипучей двери, служившей ей своеобразным сторожем.
Впрочем, в семье у Джейн были свои поверенные: ее издательскими делами занимался один из братьев, уже упомянутый здесь Генри. Сменив множество профессий, он жил в Лондоне, и у него останавливалась сестра, когда приезжала в столицу. В свое время и отец Джейн хлопотал об издании ее романа хотя бы за счет автора. Но безуспешно. Спустя много лет, в день выхода «Гордости и предубеждения» Джейн Остен писала сестре: «Мое любимое дитя прибыло из Лондона». Речь шла о трех экземплярах книги, присланных издателем.
Рецензенты сравнивали главный персонаж романа, Элизабет, с просвещенными героинями Шекспира. О «сочинении леди» заговорили в обществе. На светском обеде Шеридан заметил, что «не читал ничего остроумнее этой книги». Анабелла Мильбенк – будущая жена лорда Байрона – в одном из писем назвала роман «самым модным произведением сезона… и самым верным жизни».
Остается только поражаться наблюдательности и точности выводов совсем молодой женщины, которая не так уж много успела увидеть за свою недолгую жизнь, но многое смогла понять, обобщить и выразить в слове.
«То, что сходит человеку в молодости, отталкивает от него под старость»; «Бывают люди, которым вредно помогать: чем больше для них делают, тем менее они склонны делать для себя сами» – подобные наблюдения, золотыми крупицами рассыпанные по ее романам, не потеряли своей актуальности и в наши дни.
Во всех своих творениях писательница связывала представления о прекрасном только с достойным и добрым. Искренность чувств, бескорыстие любви, верность в дружбе, человеческая порядочность, стремление к знаниям утверждались ею как основные жизненные ценности.
С годами психологическое мастерство Джейн Остен углублялось, становилось более совершенным и ее изображение повседневного английского быта и нравов. Самый автобиографичный ее роман – «Доводы рассудка», в главной героине которого воплотились многие черты создательницы. Сходство ощутимо во внешности, складе ума, в привычках и привязанностях: любви к музыке и серьезному чтению, приверженности к жизни в глуши и к дальним одиноким прогулкам… Даже в том, что Энн Эллиот, как сама Джейн Остен, «увяла» к двадцати восьми годам.
Как и ее героиня, Джейн Остен в девятнадцать лет полюбила человека без средств по имени Том Лефрой, но по настоянию близких рассталась с ним. Спустя годы после разлуки с любимым она писала сестре Кассандре:
«У каждого есть возможность попытать счастье – во всяком случае, хотя бы раз в жизни – и выйти замуж по любви».
Увы – подобное счастье не было суждено этой талантливой женщине. По другим сведениям, ее жених, молодой священник, рано покинул этот мир, и Джейн не смогла полюбить кого-то другого и потому отказывала всем претендентам на ее руку. Любопытно следующее: Кассандра повторила ее судьбу и тоже осталась старой девой после гибели своего возлюбленного…
В начале 1817 года Джейн принялась за написание очередной книги, но, заболев, оставила свою работу. В июле она скончалась и была похоронена в Винчестерском соборе. Ее роман «Доводы рассудка» увидел свет через пять месяцев после смерти автора. И публика, и критика встретили его более чем равнодушно. Тогда же в журнале впервые было названо истинное имя писательницы…
В конце XIX века английские литераторы, по утверждению знатока зарубежной литературы Елены Гениевой, открыли для себя Джейн Остен и, потрясенные силой ее реализма, глубоким знанием человеческих характеров, психологии, даром комического, придающего особое очарование ее прозе, провозгласили автора «Гордости и предубеждения» классиком национальной литературы. Р. Киплинг посвятил писательнице рассказ «Джейнисты». А мастер психологической прозы Э. М. Форстер вопрошал:
«Почему герои Джейн Остен дают нам каждый раз все новое наслаждение по сравнению с одним и тем же наслаждением, которое мы испытываем, читая Диккенса?.. Дело в том, что ее герои… организованы более сложно».
Как показывают данные многочисленных опросов, Джейн Остен – одна из самых читаемых писательниц XIX столетия. По ее книгам создаются фильмы, ставятся спектакли. Ее неоконченные произведения – «Уотсоны» или «Сэндитон» – «дописываются» современными авторами. Только почему-то после даже беглого знакомства с такими «продолжениями» хочется снова открыть «Гордость и предубеждение». Кстати, поначалу этот роман назывался «Первые впечатления»…
